"
стихи о городе
Стихи о городе вспоминаются строками- "Любимый город может спать спокойно... ",красиво,не правда ли?Всегда есть ностальгия по знакомым местам,поэты часто воспевают малую родину.В данном разделе собраны красивые стихи о городе,который дорог.
Мой город
Воробьиную стайку привычно шугнула:
Стала тесной бетонная ширь площадей.
Словно рыба, попавшая в сеть твоих улиц,
Я бреду, задевая плечами людей.
На рекламных щитах напомажены лица:
Приглашают насильно в гламурную жизнь.
Вдоль, плывет, извиваясь, авто вереница,
Дав гудки, распугав пешеходов-разинь.
Свет неоновых ламп, фонарей затмевает
Голым задом сверкающий блеск нищеты.
Прокачусь до «конечной» в набитом трамвае.
Город мой, хорошо, что с тобой мы «на ты»!
Лариса Луканева
Мой город
Дремотно утро. Посеревший свод.
Вот дом-картинка, прилепился апликатом.
Взломав границу прошлого заката
Черту свою ломает горизонт.
Каштаны гасят свечи и шары,
Вгоняют в лузы отдохнувших за ночь улиц.
Лишь голуби под крышей: гули, гули…
На встречу ране-утренней поры.
Ты вызывал восторженность в умах,
Основанный Андреевой стопою.
И где б я ни был, ты всегда со мною.
Раскинутый, как Рим, в семи холмах.
Юрий Ходарченко
Прощай, Владивосток
И вновь нас провожает шумный берег.
Уходим. Поднят флаг, взят талисман.
Нас ждёт синь морских дорог,
Ты прощай, Владивосток,
Впереди владыка-океан.
Конечно, где-то ждёт нас непогода,
Бушует широта и долгота.
Порт свой – Родину-залив
Покидают корабли,
Им даны надёжные борта.
Нескоро разомкнет нам горизонты
Романтика намеченных портов.
Чист пока что свод небес,
Пусть встречает нас зюйд-вест
В берегах Курильских островов.
Павел Малов
Город
Сперва был деревней я, после – селом,
Мор помню, разруху и голод,
И вот, всем несчастьям и бедам назло,
Уж сколько столетий, как город.
Я шишка на теле планеты, синяк
Злокачественнейшей породы,
Хоть время, пытаясь разрушить меня,
Недели шлёт, месяцы, годы.
Я вырос – в длину, в ширину, в высоту.
Не только из лестничных клеток
Внутри я. Я даже духовно расту,
Коль верить, конечно, газетам.
В заботах, в интригах, в труде и беде
Смысл жизни моей – не в парадах,
Животных, продукты, предметы, людей
Ведь мне переваривать надо.
Болею порою – на запахи, шум
Реакция… в общем, плохая,
И трудно представить то, чем я дышу,
Тем более – что выдыхаю.
Старею. Старею от труб и до пят,
От верующих до коммунистов.
И ежели бросить из космоса взгляд –
Всё суше я, всё каменистей.
Молчу. Холодею. Но это не снег,
В рекламно-неоновом блеске –
Казалось бы, столько во мне дискотек,
А словом обмолвиться не с кем.
Стал сам себе гадок. Меняясь в лице,
Меняю и жителей лица…
…Потоп бы – старательней, Гидрометцентр! –
И можно спокойно топиться.
Леонид Цветков
Город
Это город усопших вождей,
Их теорий, не очень удачных.
Это город внезапных дождей,
Бледных лиц, неприветливо-мрачных.
Город храмов, где богу хвала
Доносилась до дальних окраин,
Потерявших свои купола,
Возрождаемых ныне развалин.
Это город больших площадей,
Переулков, в тупик уходящих,
Город брошенных, старых людей,
Душу древнего Града хранящих.
Город многих, кому не дано
Слышать шепот былых бастионов,
Ведь они потерялись давно
В муравейниках новых районов.
Город тех, кто не так уж давно
Делал все, чтобы тут поселиться.
Как захватчикам им все равно,
Что на улицах Града творится.
Это город, в котором боюсь
Я надолго сейчас задержаться,
Это город, в который вернусь,
Перед тем как мне с жизнью расстаться.
Это город, в котором пять лет
Было мне суждено проучиться.
И духовнее города нет,
Чем бездушная наша столица!
Седое Эхо
Ростов
Мой город южный.
Январь. День первый.
Наряд из кружев,
Заиндевелый.
Туманом в иней -
Ростов простужен.
Небесно-синий
В стеклянных лужах.
Бескровно-белый
Исходом года.
Стерильно-мелом
Хитрит природа.
В ее пастели
Так мало красок.
Я и в метели
Жду теплых сказок.
NatVik
Стала тесной бетонная ширь площадей.
Словно рыба, попавшая в сеть твоих улиц,
Я бреду, задевая плечами людей.
На рекламных щитах напомажены лица:
Приглашают насильно в гламурную жизнь.
Вдоль, плывет, извиваясь, авто вереница,
Дав гудки, распугав пешеходов-разинь.
Свет неоновых ламп, фонарей затмевает
Голым задом сверкающий блеск нищеты.
Прокачусь до «конечной» в набитом трамвае.
Город мой, хорошо, что с тобой мы «на ты»!
Лариса Луканева
Мой город
Дремотно утро. Посеревший свод.
Вот дом-картинка, прилепился апликатом.
Взломав границу прошлого заката
Черту свою ломает горизонт.
Каштаны гасят свечи и шары,
Вгоняют в лузы отдохнувших за ночь улиц.
Лишь голуби под крышей: гули, гули…
На встречу ране-утренней поры.
Ты вызывал восторженность в умах,
Основанный Андреевой стопою.
И где б я ни был, ты всегда со мною.
Раскинутый, как Рим, в семи холмах.
Юрий Ходарченко
Прощай, Владивосток
И вновь нас провожает шумный берег.
Уходим. Поднят флаг, взят талисман.
Нас ждёт синь морских дорог,
Ты прощай, Владивосток,
Впереди владыка-океан.
Конечно, где-то ждёт нас непогода,
Бушует широта и долгота.
Порт свой – Родину-залив
Покидают корабли,
Им даны надёжные борта.
Нескоро разомкнет нам горизонты
Романтика намеченных портов.
Чист пока что свод небес,
Пусть встречает нас зюйд-вест
В берегах Курильских островов.
Павел Малов
Город
Сперва был деревней я, после – селом,
Мор помню, разруху и голод,
И вот, всем несчастьям и бедам назло,
Уж сколько столетий, как город.
Я шишка на теле планеты, синяк
Злокачественнейшей породы,
Хоть время, пытаясь разрушить меня,
Недели шлёт, месяцы, годы.
Я вырос – в длину, в ширину, в высоту.
Не только из лестничных клеток
Внутри я. Я даже духовно расту,
Коль верить, конечно, газетам.
В заботах, в интригах, в труде и беде
Смысл жизни моей – не в парадах,
Животных, продукты, предметы, людей
Ведь мне переваривать надо.
Болею порою – на запахи, шум
Реакция… в общем, плохая,
И трудно представить то, чем я дышу,
Тем более – что выдыхаю.
Старею. Старею от труб и до пят,
От верующих до коммунистов.
И ежели бросить из космоса взгляд –
Всё суше я, всё каменистей.
Молчу. Холодею. Но это не снег,
В рекламно-неоновом блеске –
Казалось бы, столько во мне дискотек,
А словом обмолвиться не с кем.
Стал сам себе гадок. Меняясь в лице,
Меняю и жителей лица…
…Потоп бы – старательней, Гидрометцентр! –
И можно спокойно топиться.
Леонид Цветков
Город
Это город усопших вождей,
Их теорий, не очень удачных.
Это город внезапных дождей,
Бледных лиц, неприветливо-мрачных.
Город храмов, где богу хвала
Доносилась до дальних окраин,
Потерявших свои купола,
Возрождаемых ныне развалин.
Это город больших площадей,
Переулков, в тупик уходящих,
Город брошенных, старых людей,
Душу древнего Града хранящих.
Город многих, кому не дано
Слышать шепот былых бастионов,
Ведь они потерялись давно
В муравейниках новых районов.
Город тех, кто не так уж давно
Делал все, чтобы тут поселиться.
Как захватчикам им все равно,
Что на улицах Града творится.
Это город, в котором боюсь
Я надолго сейчас задержаться,
Это город, в который вернусь,
Перед тем как мне с жизнью расстаться.
Это город, в котором пять лет
Было мне суждено проучиться.
И духовнее города нет,
Чем бездушная наша столица!
Седое Эхо
Ростов
Мой город южный.
Январь. День первый.
Наряд из кружев,
Заиндевелый.
Туманом в иней -
Ростов простужен.
Небесно-синий
В стеклянных лужах.
Бескровно-белый
Исходом года.
Стерильно-мелом
Хитрит природа.
В ее пастели
Так мало красок.
Я и в метели
Жду теплых сказок.
NatVik
На Ордынке
На Ордынке в неоновой дымке
Всепогодную вахту несут
Старики, собирая бутылки,
Как грибы в заповедном лесу.
Не чураются каждой находке
Поклониться с корзинкой в руках...
Там и «белые» есть из-под водки,
Там и «рыжики» от коньяка.
Не смыкает стеклянные веки
На углу запрещающий знак.
В этом доме в «серебряном веке»
У знакомых гостил Пастернак.
И свеча меж тарелок горела,
И гудела метель за окном.
И куда-то в иные пределы
Уносили стихи и вино.
Нынче к этой парадной не сани
Подъезжают, ведь время не то,
А подвыпивший мальчик в «Ниссане»
В кашемировом модном пальто.
И свеча, горячась под капотом,
Согревает иную судьбу.
И звезда, словно капелька пота,
У Москвы на чахоточном лбу...
Что за тайна во "времени оном"?
Сохранились и дом, и окно...
Почему же в разливах неона
На душе у Ордынки темно?
Ведь горело же что-то, горело!…
Одолела ли нас канитель?
Для чего-то же белые стрелы,
Как и прежде, рисует метель!
Игорь Царёв
Львов
Зелень древней меди первым звездам крыши лили,
Стены каменные вниз уперлись основательно,
Протыкали небо вечером подсвеченные шпили,
И парил над миром вечный образ Богоматери.
Черный камень на стена́х, где надпись «Soli Deo»,
Выщербленный и хранящий молчаливо тайны города,
Был таков, что только воздух загустел и потемнело,
Стал манить меня суровым зовом холода.
Срезы лет вставали мглой, а над сырой брусчаткой
С грохотом трамвая жизнь затихла перепуганно,
На сетчатке глаз остановилась память отпечатком,
И атланты, бросив здания, слились с подругами.
Андрей Мединский
Город мой...
Этот город, накрытый туманами,
Меж поверьем и верою замер:
Кто-то бредит виденьями странными,
Кто-то истово молится в храме.
Над рекою, гранитами скованной,
Всё летают обрывками письма...
В них, "серебряных", - разочарованный,
Город ныне беспамятством стиснут!
Позабыто им "тысячеустое":
"Ne laissez pas trainer mes lettres..."
И свечу тишиной захолустною
Заметают метельные ветры.
Проскользнет по-над стылою улицей,
Ни перил, ни людей не коснувшись,
Призрак Анны... О, как ты ссутулился,
Город мой, будто в Лете уснувший!
Красотою твоей несказанною
Не живут современные дети...
Только дочка мной названа Анною,
Чтобы слышала голос столетий!
Игорь Древлянский
Ещё много тепла...
Ещё много тепла, словно кошек на хлипких заборах,
Словно сыплющей пОд ноги солнечный свет алычи
Ещё вдоволь тепла, тих и светел пустеющий город -
Проводивши гостей, возвратится хозяйка к печи
Ещё много тепла, ещё ветер смиряет свой норов,
Только ясное утро осенней прохладой горчит...
Ещё вдоволь тепла, им наполнены небо и море
(или - сердце и взоры) прекрасной, но бедной Керчи...
Марина Ратнер
Город, где поют соловьи
Память! Вновь меня призови,
как солдата срочной повесткой,
в город, где поют соловьи
и звучат мелодии детства.
Где садился в озеро диск,
а всходил уже над горами.
Ты меня прости, обелиск,
что пришёл к тебе не с цветами.
Не с цветами – с новой бедой.
Скажешь: был всегда фантазёром!
Я пришёл за мёртвой водой,
а живая плещет в озёрах.
Дождик озорной на хребте
причесал задиристый локон,
город подмигнул высоте
изо всех своих евроокон,
мне сказал: зови – не зови,
не решу, пожалуй, задачу:
почему поют соловьи
на густых аллеях иначе.
Кажется, всё та же заря,
но в других гуляет берёзках.
Вроде тот проспект Октября,
только не в цветах, а в киосках.
В звёздном небе та же слюда,
озера такое же блюдце!
Часто возвращался сюда…
Но не смог всвой город вернуться.
Александр Кожейкин
Город-призрак
Город-призрак построен во тьме невидимками снов,
Молодой. С населеньем примерно одиннадцать тысяч.
И булыжники лишь изготовились искрами высечь
Золотых антилоп или стадо священных коров.
Но во мраке роятся армады летучих мышей:
Перелетные мыши не терпят пустынности улиц.
Голубей не сыскать. Почтальоны назад не вернулись –
Видно, где-то под солнцем пернатых растят малышей.
В этом городе мафия страха сбивается в клан,
Контрабандою ввозит гусиную тонкую кожу.
Здесь так модно. И носит у сердца случайный прохожий
Свой законный трофей - свой охотничий злобный капкан.
В этот город вступаю и я с наступлением тьмы,
И со мною приходит еще один призрачный житель…
Мне бы с ним до утра дотерпеть, до восхода дожить бы -
И опять у ворот потихоньку прощаемся мы…
Город, полный маньяков, злорадно разводит мосты,
Струйки едкого дыма трусливо вжимаются в трубы,
Позову, аккуратно поджав обожженные губы -
А в ответ одичавшие псы поджимают хвосты…
Город, полный маньяков, злорадно разводит мосты.
Жаль, невидимость в нем обретаешь сегодня и ты…
Марина Далимаева
Владивосток
Синева над Тихим океаном,
На исходе ясный летний день,
Скоро без малейшего изъяна
К нам сойдёт с небес ночная тень,
Сядем на скамейке у фонтана,
Пусть прохладный веет ветерок,
Нас согреет близкий и желанный
Берег наш родной – Владивосток.
Мы не можем жить без расстояний,
Мы не можем жить без кораблей,
И в залив под грузом ожиданий,
С грустью смотрит город-чародей,
И хранит он сны морских скитаний,
Даль больших просоленных дорог,
Это пристань встреч и расставаний –
Берег наш родной – Владивосток.
Павел Малов
Плач Керчи
Город серою чертою
Отдалился и замолк.
Ухожу, отдав швартовы,
По фарватеру за мол.
Под косым дождем, как морок,
Одинокий силуэт –
Это город, древний город
Плачет мне вослед.
Зубы выбитые окон
И щетина лебеды –
Нищета лежит пороком,
Загибаясь от беды.
С горя брошенное море
Катит волны, ослабев –
Это город, древний город
Стонет о себе.
Этот город, древний город,
Вроде, не был мне отцом!
Что же боль, как черный ворон,
Снова в сердце бьет крылом?
Двадцать шесть веков, как шорох,
Ядовитый молочай…
Это город, мертвый город
Шепчет мне: «Прощай!..»
Древлянский Игорь
А на канале Грибоедова так зыбко...
А на канале Грибоедова так зыбко:
От Невского до Спаса на крови
Плывёт толпа, одна на всех улыбка,
На купола любуясь,–се ля ви.
Любой дорогой вы придёте к Храму.
Иначе для чего дорога та?
Но сожалеть, увы, не перестану:
Кирпич глазурный вытеснил Христа!
И всё ж любуюсь, как не любоваться
Узорчатым фасадным изразцом!
Когда-нибудь и мы придём, как статься,
Под купола с намОленным венцом.
Ну а пока по мостовой гарцует
Галантный век напудренных вельмож.
Вода в канале трепетно целует
Гранитный камень, что с неё возьмёшь!
Здесь вечерами музыка пленяет:
Печальные аккорды не гони!
Мост итальянский фонари склоняет,
В канал роняет жёлтые огни…
Татьяна Ротанова
На Ордынке в неоновой дымке
Всепогодную вахту несут
Старики, собирая бутылки,
Как грибы в заповедном лесу.
Не чураются каждой находке
Поклониться с корзинкой в руках...
Там и «белые» есть из-под водки,
Там и «рыжики» от коньяка.
Не смыкает стеклянные веки
На углу запрещающий знак.
В этом доме в «серебряном веке»
У знакомых гостил Пастернак.
И свеча меж тарелок горела,
И гудела метель за окном.
И куда-то в иные пределы
Уносили стихи и вино.
Нынче к этой парадной не сани
Подъезжают, ведь время не то,
А подвыпивший мальчик в «Ниссане»
В кашемировом модном пальто.
И свеча, горячась под капотом,
Согревает иную судьбу.
И звезда, словно капелька пота,
У Москвы на чахоточном лбу...
Что за тайна во "времени оном"?
Сохранились и дом, и окно...
Почему же в разливах неона
На душе у Ордынки темно?
Ведь горело же что-то, горело!…
Одолела ли нас канитель?
Для чего-то же белые стрелы,
Как и прежде, рисует метель!
Игорь Царёв
Львов
Зелень древней меди первым звездам крыши лили,
Стены каменные вниз уперлись основательно,
Протыкали небо вечером подсвеченные шпили,
И парил над миром вечный образ Богоматери.
Черный камень на стена́х, где надпись «Soli Deo»,
Выщербленный и хранящий молчаливо тайны города,
Был таков, что только воздух загустел и потемнело,
Стал манить меня суровым зовом холода.
Срезы лет вставали мглой, а над сырой брусчаткой
С грохотом трамвая жизнь затихла перепуганно,
На сетчатке глаз остановилась память отпечатком,
И атланты, бросив здания, слились с подругами.
Андрей Мединский
Город мой...
Этот город, накрытый туманами,
Меж поверьем и верою замер:
Кто-то бредит виденьями странными,
Кто-то истово молится в храме.
Над рекою, гранитами скованной,
Всё летают обрывками письма...
В них, "серебряных", - разочарованный,
Город ныне беспамятством стиснут!
Позабыто им "тысячеустое":
"Ne laissez pas trainer mes lettres..."
И свечу тишиной захолустною
Заметают метельные ветры.
Проскользнет по-над стылою улицей,
Ни перил, ни людей не коснувшись,
Призрак Анны... О, как ты ссутулился,
Город мой, будто в Лете уснувший!
Красотою твоей несказанною
Не живут современные дети...
Только дочка мной названа Анною,
Чтобы слышала голос столетий!
Игорь Древлянский
Ещё много тепла...
Ещё много тепла, словно кошек на хлипких заборах,
Словно сыплющей пОд ноги солнечный свет алычи
Ещё вдоволь тепла, тих и светел пустеющий город -
Проводивши гостей, возвратится хозяйка к печи
Ещё много тепла, ещё ветер смиряет свой норов,
Только ясное утро осенней прохладой горчит...
Ещё вдоволь тепла, им наполнены небо и море
(или - сердце и взоры) прекрасной, но бедной Керчи...
Марина Ратнер
Город, где поют соловьи
Память! Вновь меня призови,
как солдата срочной повесткой,
в город, где поют соловьи
и звучат мелодии детства.
Где садился в озеро диск,
а всходил уже над горами.
Ты меня прости, обелиск,
что пришёл к тебе не с цветами.
Не с цветами – с новой бедой.
Скажешь: был всегда фантазёром!
Я пришёл за мёртвой водой,
а живая плещет в озёрах.
Дождик озорной на хребте
причесал задиристый локон,
город подмигнул высоте
изо всех своих евроокон,
мне сказал: зови – не зови,
не решу, пожалуй, задачу:
почему поют соловьи
на густых аллеях иначе.
Кажется, всё та же заря,
но в других гуляет берёзках.
Вроде тот проспект Октября,
только не в цветах, а в киосках.
В звёздном небе та же слюда,
озера такое же блюдце!
Часто возвращался сюда…
Но не смог всвой город вернуться.
Александр Кожейкин
Город-призрак
Город-призрак построен во тьме невидимками снов,
Молодой. С населеньем примерно одиннадцать тысяч.
И булыжники лишь изготовились искрами высечь
Золотых антилоп или стадо священных коров.
Но во мраке роятся армады летучих мышей:
Перелетные мыши не терпят пустынности улиц.
Голубей не сыскать. Почтальоны назад не вернулись –
Видно, где-то под солнцем пернатых растят малышей.
В этом городе мафия страха сбивается в клан,
Контрабандою ввозит гусиную тонкую кожу.
Здесь так модно. И носит у сердца случайный прохожий
Свой законный трофей - свой охотничий злобный капкан.
В этот город вступаю и я с наступлением тьмы,
И со мною приходит еще один призрачный житель…
Мне бы с ним до утра дотерпеть, до восхода дожить бы -
И опять у ворот потихоньку прощаемся мы…
Город, полный маньяков, злорадно разводит мосты,
Струйки едкого дыма трусливо вжимаются в трубы,
Позову, аккуратно поджав обожженные губы -
А в ответ одичавшие псы поджимают хвосты…
Город, полный маньяков, злорадно разводит мосты.
Жаль, невидимость в нем обретаешь сегодня и ты…
Марина Далимаева
Владивосток
Синева над Тихим океаном,
На исходе ясный летний день,
Скоро без малейшего изъяна
К нам сойдёт с небес ночная тень,
Сядем на скамейке у фонтана,
Пусть прохладный веет ветерок,
Нас согреет близкий и желанный
Берег наш родной – Владивосток.
Мы не можем жить без расстояний,
Мы не можем жить без кораблей,
И в залив под грузом ожиданий,
С грустью смотрит город-чародей,
И хранит он сны морских скитаний,
Даль больших просоленных дорог,
Это пристань встреч и расставаний –
Берег наш родной – Владивосток.
Павел Малов
Плач Керчи
Город серою чертою
Отдалился и замолк.
Ухожу, отдав швартовы,
По фарватеру за мол.
Под косым дождем, как морок,
Одинокий силуэт –
Это город, древний город
Плачет мне вослед.
Зубы выбитые окон
И щетина лебеды –
Нищета лежит пороком,
Загибаясь от беды.
С горя брошенное море
Катит волны, ослабев –
Это город, древний город
Стонет о себе.
Этот город, древний город,
Вроде, не был мне отцом!
Что же боль, как черный ворон,
Снова в сердце бьет крылом?
Двадцать шесть веков, как шорох,
Ядовитый молочай…
Это город, мертвый город
Шепчет мне: «Прощай!..»
Древлянский Игорь
А на канале Грибоедова так зыбко...
А на канале Грибоедова так зыбко:
От Невского до Спаса на крови
Плывёт толпа, одна на всех улыбка,
На купола любуясь,–се ля ви.
Любой дорогой вы придёте к Храму.
Иначе для чего дорога та?
Но сожалеть, увы, не перестану:
Кирпич глазурный вытеснил Христа!
И всё ж любуюсь, как не любоваться
Узорчатым фасадным изразцом!
Когда-нибудь и мы придём, как статься,
Под купола с намОленным венцом.
Ну а пока по мостовой гарцует
Галантный век напудренных вельмож.
Вода в канале трепетно целует
Гранитный камень, что с неё возьмёшь!
Здесь вечерами музыка пленяет:
Печальные аккорды не гони!
Мост итальянский фонари склоняет,
В канал роняет жёлтые огни…
Татьяна Ротанова
Не отвергай меня, Москва ...
Не отвергай меня, Москва,
В потоках слёз или печалях…
Я, в «райских кущах» или далях,
Твоим лишь воздухом жива.
В обеспокоенности дня
И суматошности событий
Сознанием незримой нити
Тепла - ты в сердце у меня.
Шагая утром по Тверской,
По белокаменной звенящей,
Вдыхаю воздух твой пьянящий,
Родной… московский… городской…
Ольга Уваркина
Не отвергай меня, Москва,
В потоках слёз или печалях…
Я, в «райских кущах» или далях,
Твоим лишь воздухом жива.
В обеспокоенности дня
И суматошности событий
Сознанием незримой нити
Тепла - ты в сердце у меня.
Шагая утром по Тверской,
По белокаменной звенящей,
Вдыхаю воздух твой пьянящий,
Родной… московский… городской…
Ольга Уваркина
Портовый город N
Вечер. Никогда не стихающий ветер…
Цвет этого неба подобен чаю
с пенициллином в сыром буфете
портового города N. Чаек
сдувает в крен; а с изнанки
рвется в сырую душу море…
Застигло врасплох… Медно склянки
бьют: значит, дело к отбою…
День не окончен – оборванец -
на стрелках часов… и, обрюзглый,
с надеждой в глазах, седой иностранец
ищет гостиницу, говорит по-русски
плохо, его не понимают,
но, в целом, жизнь – она, как доллар –
вечнозеленая; в этом крае
это вполне естественный колор…
Поэтому быстро находят койку,
а к ней - стада ручных тараканов.
И вечером, сидя у барной стойки,
он пьет виски, пьянеет, странно
выпячивает свой мизинец,
когда стакан наклоняет; тут, как
в любой из портовых гостиниц,
есть с кем поболтать… И проститутка,
почти молодая, становится милой…
Предвосхищая свою истому,
он – джентльмен, разливает текилу
ей и себе, а дальше – в номер…
Утро, так ничего и не изменило,
чайки, как раньше - скандальная свора,
небо по-прежнему - с пенициллином,
день, наступив, исчезает скоро,
вечер приходит все также быстро,
сумерки вновь обещают пьянку.
В городе N...
к вечеру в мыслях
вновь слышится медный голос склянок…
Мединский Андрей
Потрёпанный одесский старый двор
Потрёпанный одесский старый двор,
Мелодию нащупывая скрипом,
Семи ветрам объятья распростёр:
Шальным, залётным, бесшабашным, сиплым.
И тает незатейливый мотив
По-доброму, по-свойски, по-житейски,
Разумно, с тактом, с чувством совместив
Мелодию Успенской и Еврейской.
Мой старый двор, который век поёт
Тепло, светло, знакомо, колыбельно.
И сердце тихо ёкает моё,
Скрипучей потревоженное дверью.
Голубенко Евгений
Свияжск
Вечер. Никогда не стихающий ветер…
Цвет этого неба подобен чаю
с пенициллином в сыром буфете
портового города N. Чаек
сдувает в крен; а с изнанки
рвется в сырую душу море…
Застигло врасплох… Медно склянки
бьют: значит, дело к отбою…
День не окончен – оборванец -
на стрелках часов… и, обрюзглый,
с надеждой в глазах, седой иностранец
ищет гостиницу, говорит по-русски
плохо, его не понимают,
но, в целом, жизнь – она, как доллар –
вечнозеленая; в этом крае
это вполне естественный колор…
Поэтому быстро находят койку,
а к ней - стада ручных тараканов.
И вечером, сидя у барной стойки,
он пьет виски, пьянеет, странно
выпячивает свой мизинец,
когда стакан наклоняет; тут, как
в любой из портовых гостиниц,
есть с кем поболтать… И проститутка,
почти молодая, становится милой…
Предвосхищая свою истому,
он – джентльмен, разливает текилу
ей и себе, а дальше – в номер…
Утро, так ничего и не изменило,
чайки, как раньше - скандальная свора,
небо по-прежнему - с пенициллином,
день, наступив, исчезает скоро,
вечер приходит все также быстро,
сумерки вновь обещают пьянку.
В городе N...
к вечеру в мыслях
вновь слышится медный голос склянок…
Мединский Андрей
Потрёпанный одесский старый двор
Потрёпанный одесский старый двор,
Мелодию нащупывая скрипом,
Семи ветрам объятья распростёр:
Шальным, залётным, бесшабашным, сиплым.
И тает незатейливый мотив
По-доброму, по-свойски, по-житейски,
Разумно, с тактом, с чувством совместив
Мелодию Успенской и Еврейской.
Мой старый двор, который век поёт
Тепло, светло, знакомо, колыбельно.
И сердце тихо ёкает моё,
Скрипучей потревоженное дверью.
Голубенко Евгений
Свияжск
На горном останце за тридесят дён
Для завоеванья Казани
Зело хитромудро он был возведён
Небесным царю указаньем.
Но видно иною была ипостась -
Молитвенник стал, а не воин.
Он храмами вырос, усердно крестясь,
Деяньем святым обустроен.
Но те, кто Иуду кумиром избрав,
Грозили святым кулаками,
Здесь начали жизнь перемалывать в прах
"поволжскими соловками".
А после в заботе о людях нашли
Решенье проклятьем повторным -
Водой навсегда кровь и слёзы залить,
Устроив потоп рукотворный.
Лечить тяжелее безумье вождей,
Чем тех, кто здесь принял леченье.
Не колет укором сановных очей
Безлюдие и запустенье.
Не кончен разлив, что твой путь перекрыл
Грехами, как тучами - солнце,
Но бродит Душа у родимых могил,
Надеюсь, народ к ней вернётся.
БИч
Стихи о Тольятти
Заветным кружочком на карте,
Где Волги причудлив покат,
Отмечен мой город Тольятти –
Пальмиро Тольятти, виват!
Эклектика архитектуры –
Симфония стилей, времён.
Есть чуточку в нём Петербурга
И равно московский резон.
Порою он строг, импозантен,
Порой молодечески лих,
Красавице гордой Казани –
Тольятти завидный жених.
Лежат обручальные кольца
В широких ладонях дорог,
И сердце восторженно бьётся,
И шлёт поцелуй ветерок.
И завтра отправится в дали
Серебряной стелой ладья –
Мне чайки о том написали,
Крылом по волне проведя.
Арома Булатова
Город сошёл с ума
Город сошёл с ума –
Свет заарканил тьму:
Улицы и дома
Тонут в сплошном дыму.
Ширится полоса,
Гарью невмочь дышать –
Это горят леса,
Стонет лесов душа.
Живности не щадя,
Пышет Армагеддон.
Отче, яви дождя!
Жертвы проси, огонь!
Мчит по земле напасть,
Чем искупить грехи?
Хочешь, пожару в пасть
Брошу, как жизнь, стихи?..
Арома Булатова
Для завоеванья Казани
Зело хитромудро он был возведён
Небесным царю указаньем.
Но видно иною была ипостась -
Молитвенник стал, а не воин.
Он храмами вырос, усердно крестясь,
Деяньем святым обустроен.
Но те, кто Иуду кумиром избрав,
Грозили святым кулаками,
Здесь начали жизнь перемалывать в прах
"поволжскими соловками".
А после в заботе о людях нашли
Решенье проклятьем повторным -
Водой навсегда кровь и слёзы залить,
Устроив потоп рукотворный.
Лечить тяжелее безумье вождей,
Чем тех, кто здесь принял леченье.
Не колет укором сановных очей
Безлюдие и запустенье.
Не кончен разлив, что твой путь перекрыл
Грехами, как тучами - солнце,
Но бродит Душа у родимых могил,
Надеюсь, народ к ней вернётся.
БИч
Стихи о Тольятти
Заветным кружочком на карте,
Где Волги причудлив покат,
Отмечен мой город Тольятти –
Пальмиро Тольятти, виват!
Эклектика архитектуры –
Симфония стилей, времён.
Есть чуточку в нём Петербурга
И равно московский резон.
Порою он строг, импозантен,
Порой молодечески лих,
Красавице гордой Казани –
Тольятти завидный жених.
Лежат обручальные кольца
В широких ладонях дорог,
И сердце восторженно бьётся,
И шлёт поцелуй ветерок.
И завтра отправится в дали
Серебряной стелой ладья –
Мне чайки о том написали,
Крылом по волне проведя.
Арома Булатова
Город сошёл с ума
Город сошёл с ума –
Свет заарканил тьму:
Улицы и дома
Тонут в сплошном дыму.
Ширится полоса,
Гарью невмочь дышать –
Это горят леса,
Стонет лесов душа.
Живности не щадя,
Пышет Армагеддон.
Отче, яви дождя!
Жертвы проси, огонь!
Мчит по земле напасть,
Чем искупить грехи?
Хочешь, пожару в пасть
Брошу, как жизнь, стихи?..
Арома Булатова
А город ждёт, что вломишься в час пик,
утонешь в нём беспомощно, без звука...
как оказалось – можем друг без друга.
и наплевать, что сразу не привык.
такое дело… выцвел половик,
никто не входит в ванную без стука;
вот смотрит жизнь как будто близоруко,
и тянет из колоды даму пик…
а город ждёт который день подряд.
и всё напоминает циферблат,
что ты давно не маленький ребёнок.
сгорел бум-бокс, потрескался винил,
а ты все брёл, точнее, семенил,
ещё точней, бежал без остановок...
Никита Болотов
