Ах, дороги узкие — Вкось, наперерез! Вёрсты белорусские — С ухабами и без!
Как орехи грецкие, Щёлкаю я их. Говорят, немецкие — Гладко, напрямик...
Там, говорят, дороги — ряда по три И нет дощечек с "Ахтунг!" или "Хальт!" Ну что же, мы прокатимся, посмотрим, Понюхаем — не порох, а асфальт.
Горочки пологие — Я их щёлк да щёлк! Но в душе, как в логове, Затаился волк.
Ату, колёса гончие! Целюсь под обрез — И с волком этим кончу я На отметке "Брест".
Я там напьюсь водички из колодца И покажу отметки в паспортах. Потом мне пограничник улыбнётся, Узнав, должно быть, или — просто так...
После всякой зауми, Вроде "кто таков?", Как взвились шлагбаумы Вверх, до облаков!
Лишь взял товарищ в кителе Снимок для жены — И... только нас и видели С нашей стороны!
Я попаду в Париж, в Варшаву, в Ниццу! Они — рукой подать, наискосок... Так я впервые пересёк границу — И чьи-то там сомнения пресёк.
Ах, дороги скользкие — Вот и ваш черёд! Деревеньки польские — Стрелочки вперёд,
Телеги под навесами, Булыжник-чешуя... По-польски ни бельмеса мы — Ни жена, ни я!
Потосковав о ломте, о стакане, Затормозили где-то наугад, И я сказал по-русски: "Прошу, пани!" — И получилось точно и впопад!
Ах, еда дорожная Из немногих блюд! Ем неосторожно я Всё, что подают.
А напоследок — сладкое, Стало быть — кончай! И на их хербатку я Дую, как на чай.
А панночка пощёлкала на счётах (Всё как у нас — зачем туристы врут!) — И я, прикинув разницу валют, Ей отсчитал не помню сколько злотых И проворчал: "По-божески дерут".
Где же песни-здравицы? Ну-ка подавай! Польские красавицы, Для туристов — рай?
А вона на поляночке — Души нараспах — Веселились панночки С граблями в руках.
"Да, побывала Польша в самом пекле, — Сказал старик и лошадей распряг... — Красавицы-полячки не поблекли, А сгинули в немецких лагерях..."
Лемех вглубь въедается В землю, как каблук, Пепел попадается До сих пор под плуг.
Память вдруг разрытая — Неживой укор: Жизни недожитые — Для колосьев корм.
В моём мозгу, который вдруг сдавило Как обручем (но так его, дави!) Варшавское восстание кровило, Захлёбываясь в собственной крови...
Дрались — худо-бедно ли, А наши корпуса В пригороде медлили Целых два часа.
В марш-бросок, в атаку ли Рвались как один, И танкисты плакали На броню машин...
Военный эпизод — давно преданье, В историю ушёл, порос быльём. Но не забыто это опозданье, Коль скоро мы заспорили о нём.
Почему же медлили Наши корпуса? Почему обедали Эти два часа?
Потому что танками, Мокрыми от слёз, Англичанам с янками Мы утёрли нос!
А может быть, разведка оплошала — Не доложила? Что теперь гадать! Но вот сейчас читаю я: "Варшава" — И еду, и хочу не опоздать!
"
